Бывший руководитель анестезиолого-реанимационного отделения ковидного госпиталя на базе горбольницы № 20 Ростов-на-Дону Борис Розин дал большое
интервью изданию 161.RU. При этом он заявил, что его увольнения «требовали сверху».
Борис Розин в ноябре 2020 года уволился из ростовской городской больницы № 20 после трех десятилетий руководства отделением реанимации. В своем интервью Заслуженный врач РФ рассказал, с каким трудом в «двадцатке» создавался ковидный госпиталь, как ему приходилось выбивать медоборудование. Также изложил свою точку зрения относительно причин, побудивших реаниматологов увольняться с больницы после резонансной гибели пациентов в ночь с 11 на 12 октября 2020 года.
Борис Розин долго не соглашался на откровенное интервью изданию, но в итоге, всю правду СМИ он решил рассказать, потому что:
»…пациенты звонили и спрашивали, сколько я еще буду молчать. Негодовало и врачебное сообщество, в котором меня знают как старожила этой больницы. К тому же многие были возмущены тем, сколько грязи полилось на умершего экс-главврача ГБ № 20 Юрия Дронова… Я не хочу, чтобы его поливали грязью. Не буду отрицать, у нас Юрием Ивановичем были конфликты. Но он был нормальным главврачом хорошей горбольницы».
По словам экс-завотделения реанимации горбольницы № 20, Юрий Дронов смог переформатировать непрофильную больницу в инфекционную. Это колоссальная работа. Были хорошие результаты лечения. К тому же, главврач сам умер, заразившись коронавирусной инфекцией.
Однако, как человек системы он пытался сделать все, что в определенных рамках было возможно. По словам Бориса Розина, 3 мая 2020 года, когда на базе горбольницы открывался ковидный госпиталь, больница была абсолютно не готова. Дефицит врачей составлял 40%. Было всего семь аппаратов ИВЛ экспертного класса. Это были старые аппараты, ранее уже использовавшиеся в работе отделения. В распоряжении главврача не было ни одного комплекта СИЗов.
А те костюмы, в которых врачи работали в «красной зоне», Борис Розин выбил не по контракту, а по квоте из Москвы. Тогда, якобы, и начались его первые конфликты с главврачом и администрацией. По мнению врача, связано это было с тем, что он вник в систему закупки медоборудования.
Борис Розин отметил, что:
«Еще в сентябре мы должны были получить 41 аппарат ИВЛ. По сей день, насколько мне известно, их нет. Мы с Дроновым убедили мэра купить на старые аппараты ИВЛ для новорожденных взрослые версии. И 5 июня в строй вошли еще 11 аппаратов ИВЛ SERVO-i — это лучшие в мире аппараты. Помогали и спонсоры — Иван Саввиди, например, доукомплектовал эти аппараты программами для неинвазивной вентиляции. Сегодня они могут проводить качественное искусственное дыхание пациентам с массой тела от 500 грамм до 250 кг».
Заслуженный врач России пытался доказать руководству областного Минздрава, что коронавирус опасен. До COVID — а у него был опыт работы со свиным гриппом. Весной он ездил в Москву, где понял, что новая инфекция намного страшнее.
В марте и апреле, по его словам, оббивал пороги ростовских чиновников. Пытался доказать, что больницы подготовлены к коронавирусу плохо, нужной аппаратуры нет. В кабинетах на него, якобы, смотрели как на дурака.
В апреле в горбольницу № 20 приехал губернатор с командой сопровождающих его визит чиновников. Как говорит Розин, тогда просто подкатили к обычным кроватям наркозные аппараты, представив это так, будто госпиталь готов принимать больных. Борис Розин, по его словам, отказался от участия в этой показухе. В последнюю операционную для новорожденных перетащил реальные аппараты с универсальной вентиляцией легких. Обратившись к губернатору Василию Голубеву, заявил:
«Василий Юрьевич, хотите посмотреть на настоящие аппараты? Положение-то тяжелейшее. К нам идет большая беда, местные чиновники не смогут с ней справиться. У нас в палатах бутафория. Будет очень много больных и умерших. Коек не хватит». Мои слова вызвали очень большое удивление у Алексея Логвиненко. Он спросил: «Вы сами-то в это верите?» Я ответил: «Абсолютно. А когда поверите вы, будет поздно».
По словам Бориса Розина, оборудование поступало по разным каналам:
— вертолетное производственное объединение приобрело в США бронхотроны;
— предприниматели помогли приобрести силиконовые маски, многоразовые костюмы (СИЗы), в которых и сейчас работают в «красной зоне»;
— губернатор выделил дополнительные деньги для приобретения крайне необходимых аппаратов Airvo;
— профессор Владимир Эстрин закупил для реанимации ковидного госпиталя на базе «двадцатки» большое количество фильтров для работы в «красной» зоне;
— вместе с галвврачом Юрием Дроновым выбили у чиновников лучшие кровати — Merivaara Futura Plus.
Относительно трагической ночи с 11 на 12 октября, экс-завотделения реанимации сообщил, что:
«Я не просто был в отпуске 11 октября — ушел 10-го. О проблеме узнал от дежурных врачей. Один из них, Владимир Ильченко, позвонил мне. Еще я разговаривал с и. о. заведующего отделением реанимации Сергеем Богдановым. Первым делом я спросил: «Кислорода нет только у вас?» — «Нет, во всей больнице».
В связи с этим он отдал следующие распоряжения:
«Дежурным реаниматологам — сделать отметки в историях болезней. Богданову — написать рапорт главврачу. Слова Саркисяна о том, что врач волен изменить записи в историях болезни — это нонсенс. История болезни — это юридический документ, который не терпит никаких исправлений и переписываний. Это преступление».
На вопрос журналистов 161. RU о том, кто виноват в проблемах с кислородом, Борис Розин сообщил следующее:
«В своей жизни из врачей я завидовал только [экс-главврачу перинатального центра Валерию] Буштыреву: у него была собственная кислородная станция. В нашем городе такое может только сниться. Но я никак не могу понять: почему администрация считает журналистов и дежурных врачей виновными? Они, что ли, за подачу кислорода отвечают?
В «двадцатке» к кислородной рампе подключают баллоны, к каждому — отдельный кран. Вам надо поменять два? Вы закрываете конкретно эти краны и меняете. При этом из других баллонов поступает кислород. Таким образом, подача бесперебойна. А в этот день у них возникли проблемы с доставкой баллонов. Их не привезли. Саркисян говорит, что баллоны меняли час. Я у вас на глазах это сделаю за пять минут».
Относительно заявления городских властей, отрицавших проблему с кислородом, Заслуженный врач России в своем мнении был категоричен. Он заявил, что:
«И кому мне верить — чиновникам или собственным врачам? Дежурные реаниматологи говорят, что кислорода не было. Это подтверждает в рапорте и. о. завотделением реанимации Богданов. Замглавы администрации Ростова по социальным вопросам Елена Кожухова заявила, что это все фейки, придуманные журналистами. А теперь Саркисян в своем интервью признался, что кислорода действительно не было. Я считаю, что Дронов не должен отвечать за кислородный скандал — он сам лежал в той реанимации и задыхался».
Положение тогда ухудшилось у всех кислородозависимых пациентов. Не только в отделении реанимации, но и на этажах, и в провизорном госпитале. Это был серьезный удар по тем пациентам, кто уже шел на поправку. Потом, у кого-то из них хватило сил выкарабкаться, у кого-то — нет.
Борис Розин категорически отрицает вероятность того, что рассказавший об инциденте анестезиолог-реаниматолог Артур Топоров пиарится:
«Я хорошо знаю Топорова. После того как поднялась шумиха, Артур мне позвонил и спросил: «Борис Григорьевич, я вас не подставил? Мне тут написали журналисты…» Он порядочнейший человек. Очень прямой».
В интервью журналистами издания была поднята проблема дефицита кадров и опытных реаниматологов, которые после скандала ушли из больницы. Комментируя эту ситуацию, врач, в частности, заявил:
«Мне горько. Я внутренне усмехаюсь, когда читаю, как нынешнее руководство обещает «нанять новых врачей» и набирает фактически ординаторов. Реаниматолог — это штучный товар. На его подготовку уходит не менее 7–10 лет практики. Я их готовил. Этих врачей я называл «мои дети».
Борис Розин был вынужден ответить и на вопросы относительно косвенных обвинений в его адрес, которые периодически появляются. Это и заявления чиновников о недостаточной организации лечебного процесса в больнице, вплоть до хаоса. И выборочный перевод в реаниматологию пациентов, которые отбирались по определенным критериям, не имеющим отношения к их состоянию.
Заслуженный врач России сообщил, что:
«Обожал «красную» зону, потому что в ней не было проверяющих и можно было заниматься тем, чем и должен заниматься врач, — лечить. Я вошел в нее 3 мая и прожил практически безвылазно пять месяцев. Иногда в зоне засыпал в кресле, иногда терял сознание. Длительное дыхание через фильтры все равно приводит к кислородному голоданию.
Говорить, что в больнице был хаос и бардак, аморально. Мы работали семь месяцев и успешно лечили людей. Но были приказы на грани безумия: например, в жаркое ростовское лето заклеить окна, убрать все жалюзи и перекрыть вентиляцию. Это был ужас! Пот тек под полнолицевой маской, заливал глаза. Щипало. Больной пил воду — мы глотали воздух. Через два месяца разрешили естественную вентиляцию».
В результате дефицита реанимационных коек, которых, якобы, на бумаге было 105, а на деле всего 23, врачи реанимационного отделения оказывали помощь в полном объеме на месте в отделениях госпиталя. Это было согласовано с главврачом. Если это требовалось, вызывали реаниматолога, тот расписывал лечение. Нужна была реанимация — переводили.
На вопрос журналистов, почему пришлось уволиться, Борис Розин сообщил, что:
«Ваган Саркисян (новый главврач ГБ № 20) сказал, что мне надо уйти из больницы по собственному желанию. Это было требованием администрации [города]. Я не в обиде на мэра. Понимаю, что не вписался в систему. В «двадцатке» я отработал 47 лет и мог работать дальше. У меня есть медали за заслуги перед Ростовом и областью. Молчал бы — работал бы, получил какой-нибудь орден и по-прежнему был на хорошем счету. Но ухожу с чистой трудовой книжкой и совестью. Время все рассудит».
Читайте также:
В Ростове на оснащение новой инфекционной больницы из областного бюджета выделят 750 млн рублей
