Проект «Дневники Хивинского похода». Глава 5

Нам, старому поколению, доживающему в изгнании свой век, особенно дороги и ценны воспоминания нашей юности о славном победном прошлом. Мы обязаны рассказать об этом нашей молодежи, дабы она в этих героических примерах прошлого постоянно черпала неиссякаемую, бодрую силу духа и непоколебимую уверенность в славном будущем нашей великой, могучей Родины — России и ее армии.

Прошло уже 52 года со времени того легендарного похода, вписавшего золотую страницу в историю наших завоеваний в Средней Азии. Несмотря на всевозможные перенесенные нами тяжкие лишения и постоянную опасность погибнуть от жажды, голода и изнурения среди раскаленных песков и знойных, безводных пустынь, здесь особенно ярко выказались незаменимые качества наших солдат, офицеров и высшего командного состава, всегда и во всем подававших доблестный пример в перенесении всех трудностей похода. Благодаря чему мы с Божьей помощью победили грозную природу, достигнув полного успеха.

Наши сношения с Хивою начались при Иване Грозном и Михаиле Федоровиче в виде попыток заключения торговых договоров, но успеха не имели. Задолго до царствования Петра яицкий атаман Ничай с пятью тысячами казаков одвуконь с запасом кокурок 1 в курджунах на каждого казака сделал свой знаменитый набег на Хиву и занял столицу ханства. В то время хивинский хан со своим войском воевал с Бухарой. Казаки набрали массу ценной добычи, нагрузили арбяной обоз и предались разгулу. В старинной уральской песне про этот набег говорится с укором, что Ничай обасурманился, надел чалму и халат, забыв веру христианскую, и проводил все дни и ночи в гареме и пирах. Хан быстро с многочисленной кавалерией бросился в погоню за уходившими казаками, обремененными громадными обозами, погубившими казаков. В произошедшей ожесточенной битве погибли Ничай и большинство казаков. Остальные казаки были взяты в плен и проданы в рабство. Только нескольким уцелевшим казакам удалось уйти: добравшись до Урала, они сообщили о печальной участи погибших.

В 1717 году гениальный Петр, заботясь о развитии торговли с Азией, желая иметь удобный водный путь в Хиву, Бухару и оттуда караванами к границе Индии, послал своего любимца кабардинского князя Давлет-Гирея Бековича Черкасского в качестве посла в Хиву с сильным по тому времени отрядом из трех родов оружия, с караваном товаров и подарками для хана. Бековичу было предписано заключить с ханом торговый договор с условием, чтобы хивинцы обратили воды Аму-Дарьи в ее старое русло в Каспий. Последние изыскания подтвердили существование слабо выраженного старого русла Аму-Дарьи в Каспийское море. Хива тогда сделала это нарочно, желая сделать свою недоступность, окруженную пустыней, а воды Аму навсегда обратить на Арал.

Из Хивы пойти в Бухару и занять ее, чтобы ≪китайцу не досталось≫, так гласила инструкция Петра. Видимо, в грандиозных замыслах его уже тогда созрела мысль приблизиться к границам сказочной Индии. Высадившись на Мангышлаке, Бекович с неимоверными трудностями одолел знойную пустыню, прошел Усть-Юрт (путем кавказского Мангышлакского отряда в Хивинском походе 1873 года), благополучно спустился в оазис, где его встретил с многочисленным войском хивинский хан Шер-гази. В произошедшем сражении Бекович наголову разбил хана и стал укрепленным лагерем у Пор-Су. Хивинский хан просил мира, согласившись на все предложенные условия. Бекович имел неосторожность согласиться на просьбу хана развести по частям его отряд для удобства расквартирования и предоставления продовольствия по разным городам ханства, а сам с конным конвоем по приглашению хана прибыл в его лагерь, где после обеда оба присягнули на верность договору. Как только колонны русских скрылись из виду, многочисленный неприятель обрушился на небольшие разъединенные части уходившего войска. Бекович был обезглавлен и пал жертвою своей доверчивости. Благородный кабардинский князь судил по себе и не подозревал такого гнусного коварства хана, принявшего присягу на Коране. Труп князя, набитый соломой, был выставлен у ворот Хивы, а хан получил титул гази и с триумфом победителем возвратился в свою столицу. Победа Бековича над ханом произвела тогда большое впечатление среди мусульманского населения Хивы и всех туркмен. До сих пор его имя не забыто и он вспоминается с уважением, как храбрый батыр Белого царя.



В начале ноября 1839 года отряд около 4000 человек состоял из 3 ½ батальонов отборной пехоты, 20 орудий, трех полков уральцев, оренбуржцев и башкир при 10 000 верблюдов, намеревались дойти до Хивы (1400 верст) до наступления сильной жары. Небывалые холода, 32-градусные морозы, ураганные ветры, глубокие снега по колено, недостаток и иногда отсутствие горячей еды и усиленные труды развили цингу, тиф и горячку. Начались сильная смертность в людях и огромный падеж верблюдов от бескормицы, холода и изнурения. Пришлось вернуться обратно. 2 июня 1840 года отряд вступил в Оренбург, везя с собой 1200 больных, потеряв умершими свыше 1000 человек и почти всех верблюдов.

Причины неудачи экспедиции: суровая зима, глубокие снега, отсутствие топлива и корма для верблюдов. Наши неудачи против Хивы чрезвычайно возвысили ореол ее непобедимости в глазах всего мусульманского мира Средней Азии. Окруженная тысячами верст безводной пустыни, особенно недоступных в жаркое время года, начиная с апреля месяца, Хива считала себя вполне безопасною от наших поползновений. Хивинские туркмены и узбеки на своих прекрасных лошадях, свободно проходящих огромные пространства, постоянно нападали на наши пределы, уводя в плен людей, угоняя скот у наших подданных киргизов, грабя и уводя караваны по путям Оренбург — Бухара — Ташкент. И нападая на проезжающих, убивали тех, кто защищался.

Наши слабые казачьи посты на станциях Оренбург — Ташкент почтового тракта, особенно в районе побережья Аральского моря и песков Барса Кельмас (пойдешь и не вернешься), были бессильны бороться с хищниками на своих маленьких лошадях. Хива была центром, куда приводились плененные туркменами Мерва и Ахала персы. Здесь были невольничьи рынки, где продавались здоровые рабы для полевых работ в садах и виноградниках. Сюда же стекались бежавшие преступники-туземцы из наших владений. Все наши старания войти в мирные соглашения с Хивой были безуспешны.

Хивинский хан даже не отвечал на письма к нему нашего Туркестанского генерал-губернатора Кауфмана. Необходимо было навсегда смирить хивинцев силою оружия. Такова была цель экспедиции 1873 года. Было решено из Туркестанского, Кавказского и Оренбургского военных округов направить в Хиву самостоятельные отряды такой силы и состава, чтобы по достижении каким-либо из них ханства он мог один выполнить задачу. После соединенияотряды должны были поступить под общее начальство генерала Кауфмана.



Всеми Туркестанскими войсками в Хивинском походе командовал генерал-майор Николай Никитич Головачёв, военный губернатор и командующий войсками Сырдарьинской области, Георгиевский кавалер, опытный боевой кавказец, бывший командир Куринского полка, очень популярный и любимый населением и войсками. Своей красивой представительной внешностью и дородной важной фигурой он живо напоминал тип русского боярина допетровского периода. Офицеры про себя любовно называли его боярином Никитой.

При Джизакской колонне следовал в походе главнокомандующий всеми войсками против Хивы генерал-адъютант фон Кауфман со своим штабом, большой свитою и конвоем отборной сотни под командой ротмистра Бежевича из лучших уральских, оренбургских и сибирских казаков. При нем состоял начальником штаба всех войск, действовавших против Хивы, генерал-майор В. Н. Троцкий. Начальники военных управлений Туркестанского округа: артиллерийского, инженерного, медицинского и интендантского — генерал-майор Жаринов, полковник Шлейфер, статский советник доктор медицины Суворов и статский советник Касьянов. Личные адъютанты командующего войсками капитан Фан-дер-Флит и штаб-ротмистр А. Д. Колокольцов.

Прибывшие в Туркестан старые кавказцы, генералы Черняев, Кауфман, Головачёв, Колпаковский, Пистолькорс, Дандевиль, Разгонов, Дмитровский и участники Севастополя — Троцкий и Черняев положили начало туркестанской боевой школе, давшей краю и России целую плеяду выдающихся военных и административных деятелей, черняевских орлов: Абрамова, Иванова, Шорохова, Лерхе, Вульферта, Серова, Жемчужникова и уже в кауфманские времена — Скобелева, Гродекова и Куропаткина.

Как когда-то Кавказ, Туркестан с начала 60-х годов сделался ареной боевых подвигов. Здесь было широкое поле для инициативы, молодечества, отваги и предприимчивости. Часто тяжелая опасная боевая обстановка без надежды на скорую помощь заставляла полагаться каждого только на себя и принимать самому свое собственное ответственное решение. Это воспитывало стойкие военные характеры. Сюда стремилась гвардейская молодежь. Переводились из других округов. В военных училищах вакансии в Туркестан разбирались нарасхват. Шли разжалованные в надежде заслужить свои чины.



Оренбургский стрелковый батальон, впоследствии — 1-й Туркестанский, сформированный из лучших частей кавказских войск, прибыл в Туркестан в начале 1865 года и участвовал во всех боях: при Ирджаре, Ура-Тюбе, Ходженте, Джизаке, на Чапан-Атинских высотах, в Самарканде, Зера-Булаке, Хиве, Махраме, Коканде, Намангане, Андижане, Асаке, в завоевании Ферганы.



Немного уже осталось в живых участников этого похода. Здесь, в Париже, пока еще здравствует старейший из генералов — маститый генерал от кавалерии барон А. В. Каульбарс, известный путешественник в Восточный
Туркестан и один из исследователей Средней Азии. В Ницце живет генералот инфантерии барон А. Н. Меллер-Закомельский, друг М. Д. Скобелева и помощник его по военной части в Ферганской области и наш старый сослуживец по Кокандским походам. В Париже живут генерал-майор М. Е. Нуджевский и автор этих воспоминаний.



На закате дней моих ярко всплывают воспоминания прожитой жизни и 47-летней службы на далеких окраинах: в Туркестане (моей второй Родине), Кавказе, Дальнем Востоке и Сибири.

Бесконечной лентой кинематографа проходят типы и образы друзей и родных (≪иных уж нет, а те далече≫), сослуживцев и товарищей в лучшем смысле этого слова. Я был счастлив служить с незабвенными уже историческими лицами и деятелями Туркестана и Кавказа. Я горжусь, что был под начальством генералов М. Г. Черняева, К. П. Кауфмана, М. Д. Скобелева, А. М. Дондукова-Корсакова, Г. А. Колпаковского, В. Н. Троцкого, А. Н. Куропаткина и других.

36 лет моей жизни прошли на службе в Туркестане, этой чудной сказочной стране, лучшем драгоценном бриллианте в короне Российского государства. 50 лет, несмотря на все английские интриги, продолжалось завоевание этой страны. Медленно, но упорно, шаг за шагом, продвигались наши немногочисленные войска из Омска и Оренбурга. Наше движение вперед вызывало в Англии крики возмущения и негодования. Им всегда был страшен призрак появления русского солдата на границе Афганистана, этого созданного ими буфера, которым англичане прикрывают проход на Индию через Гималаи.



Все это оставило свои следы в виде многочисленных развалин древних городов, оросительных каналов, бывших некогда цветущими оазисами изысканной архитектуры. Дают нам ясные представления о Средней Азии того времени и о Туркестане в особенности такие письменные свидетели, как ≪Бабур-наме≫ Бабур-шаха, основателя династии Великих Моголов в Индии, ≪Тарихи≫ Абуль-Гази Богадур-хана (генеалогия турок), ≪Шах-наме≫, История Великого Тимура и первое свидетельство европейца, посланника кастильского короля Клавихо де Гонзалеса, присутствовавшего на знаменитых празднествах Тамерлана в Самарканде на берегу Зеравшана по поводу возвращения из Индийского похода, дает нам ясное представление о Средней Азии того времени и о Туркестане в особенности.

Туркестан по своей природе грандиозен и великолепен. Всегда голубое яркое небо, жгучее солнце летом, ранняя весна, когда вся степь покрыта ковром цветов, горы Тянь-Шаня, Алатау, Памира с гигантскими ледниками дают жизнь и течение рекам Сыр-Дарье, Аму-Дарье, Зеравшану, Чирчику и рекам Семиречья, этого Кавказа Туркестана: Или и Чу. Включил в себя все климаты: суровый в горах и паляще знойный в песчаных степях, чудная поздняя осень и ранняя весна.